Рука, качающая колыбель

За 16 лет в Кемерове почти в пять раз сократилось количество воспитанников детских домов, да и самих этих учреждений стало в три раза меньше. Тем не менее, проблема для города и области остается остроактуальной. О тенденциях и подходах устройства сирот и социальных сирот в семьи мы поговорили с заместителем начальника управления образования администрации Кемерова Надеждой Григорьевой, которая работает в муниципальной системе опеки и попечительства 20 лет.

– Надежда Вениаминовна, когда положение с сиротством в городе начало меняться к лучшему?

– Город Кемерово и Кемеровская область были одни из последних территорий-антилидеров по этой ситуации вплоть до начала нулевых годов. У нас в регионе свои особенности: высокая урбанизация, много учреждений системы исполнения наказания. И это только две из причин. Конец 90-х годов ознаменовался тотальной бедностью и сумасшедшим количеством учреждений для сирот. Некоторые из них размещались в зданиях 30-х годов, неприспособленных для детей или не подлежащих эксплуатации. С другой стороны, в этот период демографического провала пустовали многие детские сады. Начиная с 2000 года, все учреждения переехали в здания, соответствующие всем требованиям санитарных норм и норм проживания по семейному принципу. Кроме того, привели в порядок загородные базы, которые были в ужасном состоянии. Это стало невероятным достижением, потому что особых денег в бюджете не было: использовали привлеченные средства, спонсорские, или, как тогда говорили, шефские.

Когда решили эту проблему, создали условия, нужно было заниматься устройством детей в семьи. Учитывая требования Минобразования и свои обстоятельства, мы разработали самый первый проект «Приемные семьи». Это было в 2004 году. Тогда не были никаких нормативных документов, которые бы определяли порядок такой работы – устройство в семью, основания для устройства и так далее. Мы предложили свои меры на федеральном уровне: вышли с проектом, представив муниципальную модель по популяризации семейных форм устройства на конкурс Минобразования. Мы были единственными из Сибири, кто проявил дерзость и заявил проблему, и наряду с европейскими территориями вошли в число победителей. В Карелии замминистра вручила мне эту статуэтку: бронзовая рука – символ нашего сообщества. Вернувшись, мы обнародовали проблему перед губернаторам, создалась первая инициативная группа по устройству ребят. Как знак начала этой работы на улице Весенней появилась скульптурная композиция – рука, качающая колыбель.

– За счет чего детей стали чаще брать в семьи?

– Уже в самом начале был предложен вариант пребывания детей на каникулах. Это были первые пробы, когда родители определяли для себя: справимся – не справимся. Результатом таких отношений нередко становились решения о передаче ребенка в семью.

Кроме того, появилось муниципальное учреждение – Центр диагностики и консультирования. Впервые были организованы занятия для кандидатов в усыновители, опекуны и приемные родители. Подготовили специалистов, которые не только помогут на этом этапе, но смогут в дальнейшем консультировать и поддерживать семью.

Школа приемных родителей одной из первых появилась именно в Кемерове. Наш вариант затем нашел отражение в программе, утвержденной Минобразования. Ежегодно в школе обучаются 250 кандидатов. На сегодня зачислены – 170. Полномочия по их подготовке выполняют два детских дома. Потенциальные родители проходят в том числе психологическое тестирование – на добровольной основе. Как только кандидаты зарегистрируются и подтвердят свой статус, начинается подбор ребенка. Вернее, сегодня мы не столько подыскиваем детей для родителей, сколько – семью для ребенка.

Законодательные изменения на уровне федерации, области и города, регламентирующие меры поддержки усыновителей и приемных семей, безусловно, тоже сделали свое дело. Так, в 2014 году был принят областной закон об улучшении жилищных условий отдельных категорий усыновителей. За время его действия усыновили 42 ребенка. Сегодня в Кемерове усыновляют (а это – приоритетная форма устройства в семью) в пределах 30 детей в год.

Приемным родителям и опекунам из муниципального бюджета возмещаются все расходы на оплату детских садов, питание в школе и так далее. Есть хорошая традиция в городе Кемерово – работа городского Совета замещающих семей: Глава города в торжественной обстановке за праздничным столом вручает приемным родителям денежные премии, подарки и приглашения на посещение театрализованных и цирковых представлений. Всякая поддержка для таких родителей – материальная, эмоциональная, признание, обмен опытом, популяризация – придает значимость этому социальному явлению. Все дети должны быть в семье, какие бы условия ни создавали в этих учреждениях, какие бы попечительские советы там ни работали.

– Правда ли то, что чаще всего хотят удочерять голубоглазых блондинок, а в детских домах 80% детей – мальчики разных возрастов?

– Кандидаты что заявляют: нам бы девочку, желательно до трех лет. Так, чтобы она и не узнала, что она нам не родная. Это совершенно нормальное желание, но детей до трех лет априори мало. Случаи, когда отказываются от здоровых детей в родильных домах, – единичные. Уже там с родителями практикующие психологи проводят огромную работу, и с каждым годом отказных и брошенных новорожденных все меньше и меньше. Так что если кандидаты намерены взять ребенка, и если правильно с этими кандидатами поработать, они резко переориентируются в своих пожеланиях. Всегда есть возможность пообщаться с детьми, а дети привязываются. Становится понятно, что он без тебя уже не сможет… Бывают и другие случаи. Например, воспитанник детского дома отлично учился, подружился с парнем из хорошей семьи – они вместе готовились к экзаменам. И родители решили принять 15-летнего подростка в семью: «Он давно наш».

Чаще всего берут детей семьи, в которых уже есть сыновья и дочери. Случается, что родной ребенок привязался в школе, либо в музыкальной школе, либо на тренировке, либо в больнице, к ребенку из детского дома. Так что социум тут тоже играет роль. Усыновить новорожденного ребенка сегодня хотят 53 бездетных родителя.

Треть детей уезжают в семьи за пределы Кузбасса. Среди них есть и иностранные усыновления: гражданами государств, с которыми установлены отношения, и где нет ограничений. В основном они берут больных детей, подлежащих длительному восстановлению. В течение трех лет мы отслеживаем судьбу этих детей, равно как и тех, которые передали в российские семьи.

– Только 10% воспитанников кузбасских детдомов остались без родителей. Остальные – социальные сироты, или попали туда потому, что семья оказалась в трудной жизненной ситуации. В Кемерове та же тенденция?

– В целом, да. Причина, по которой выявляются дети без попечения родителей – это, в основном, лишение прав и ограничение в них. Сегодня более 7000 кемеровских семей состоят на учете как оказавшиеся в социально опасном положении и трудной жизненной ситуации. А ситуации бывают разные: потеря работы, жилья, болезнь. Есть возможность на время поместить ребенка в организации для детей-сирот, где он получит комплексную помощь, пока родители решают проблемы (в этом им тоже содействуют). Это не значит, что их тут же нужно лишать прав. Мы заинтересованы как раз в противоположном и помогаем восстановить родительские права: в прошлом году 39 детей вернулись в родные семьи, в том числе 17 – из детских домов. Временно содержатся в учреждениях для сирот сегодня порядка 80-90 ребятишек. Своевременное выявление проблем и своевременная помощь позволяют вернуть ребенка в семью, если ему там ничего не угрожает. Мы должны быть уверены, что родные, биологические родители получили помощь. Система такой поддержки должна быть очень мощная, как и популяризация воспитания детей не только матерями и отцами, но и братьями, сестрами, другими родственниками.