Романтик на сцене и в жизни

Молодёжь бы про него точно сказала, что он краш, а зрители постарше просто признаются, что очень любят ходить на постановки театра, в которых занят обаятельный, романтичный, харизматичный, тонко чувствующий публику и её настроение Владимир Жуков. Он – ведущий солист Музыкального театра Кузбасса, лауреат международного конкурса, недавно получил ещё и звание почётного работника культуры Кузбасса. Артист, которому удаётся «петь в прыжках и немыслимых позах» (так про него однажды написала моя коллега Ольга Штраус). Очень захотелось познакомить наших читателей с этим талантливым земляком поближе.

– Опера, оперетта, мюзикл… Владимир, кажется, вы заняты во всех этих жанрах. Что вам ближе сегодня?

– Когда в 2010 году пришёл в театр, было много классики, оперетта – на первом месте. Но мир и жизнь не стоят на месте. Мюзикл и эстрадная музыка стали прочно входить в наш репертуар. И я с радостью академический вокал променял на эстрадный. А в 2017 году к нам пришли Брейтбурги. И завертелось. Уникальный «Дубровский», который уже пять лет идёт с аншлагами, – тому доказательство. Представляете, около ста тысяч человек его посмотрело, 95 показов. Точно знаю, что многие на эту постановку ходили по многу раз. А потом и «Голубая камея», «Парижские тайны», «Рок»…

Ещё Брейтбурги привнесли в театр такую крутую фишку, как полноценный прогон перед спектаклем. Да, это очень тяжело, но втягиваешься! И голос меньше устаёт.

– Мюзикл – это и шаг в сторону молодого зрителя?

– И это тоже. Знаете, некоторые коллеги из других театров считают, что мюзикл – это примитив. А для меня это в первую очередь тяжёлый труд! И масса состава: балетного, хорового и главных героев. Настоящий мюзикл – это воронка от начала до конца, где все задействованы. И если делает ошибку один, то это видно. Это шестерёнки, которые друг без друга не крутятся. Кстати, актрисы наши в мюзиклах танцуют наравне с балетом. Круто танцуют, скажу я вам. А иначе это будет выглядеть как Николай Басков и балет «Тодес» – когда каждый сам по себе.

– А как вы поддерживаете физическую форму?

– Сцена не хуже спортзала. Когда пришёл в театр, не думал, что придётся ещё и уметь танцевать. Но здесь спасибо и моему школьному учителю физкультуры, который преподавал нам бальные и современные танцы. А когда ставили мюзикл «Рок», я ещё на беговой дорожке по 10 км пробегал каждый день – для большей выносливости. Да, и я не курю. Крепкий алкоголь тоже влияет на голосовые связки не лучшим образом. Но кофеман и сладкое люблю.

– Можно ли сказать, что вы «пели с пелёнок»?

– Вырос в обычной семье, нас четверо (я – старший). И даже не в городе. Моя родина – село Глубокое Топкинского района. Никто особо и не пел, кроме бабушки. Дедушка был директором глубокинского совхоза, а отец и сейчас зерно выращивает. И я всегда смеюсь, что если зритель требует «хлеба и зрелищ», то в нашей семье отец отвечает за хлеб, а я – за зрелища. Петь начал лет с шести, чуть позже по выходным стал ездить в город в музыкальную школу. А уже в 15 лет стало понятно, что это не просто увлечение.

Кстати, в детстве эстрадную музыку слушал. Оперу никогда не любил и не люблю, за исключением некоторых мировых шедевров. Мой выбор – европейская музыка, Голливуд, Грэмми. А в подростковом возрасте вообще был ярым поклонником Димы Билана и Сергея Лазарева. Сейчас наблюдаю за творчеством Александра Панайотова, для меня он как вокалист – номер один на сегодня. Даже Филипп Киркоров в свои лучшие времена не пел так. В общем, романтика в музыке мне нравилась всегда.

– А знакомство с женой тоже было романтичным?

– Можно и так сказать. Мне было 19, ей 18, когда Ольга вышла летом из автобуса, приехав в Глубокое на дачу с подругой. Был праздник Ивана Купалы, я её облил. Так и закрутилось. После оказалось, что мой дед и её мама – одноклассники. В общем, история долгая и интересная вышла.

– Есть ли у вас ритуалы, связанные с театром?

– Есть театральные правила, которые я чту. Например, если режиссёр сидит, допустим, в четвёртом ряду, актёрам не стоит садиться перед ним. Не потому что он – тиран, просто должен всё видеть, ничто не должно отвлекать. Нельзя, когда идёт репетиция, ходить по «заднику». А у меня есть определённый ряд и место, куда сажусь после отработанной постановки перед премьерой. Закрываю глаза и стараюсь отключиться. Или ложусь на сцену, ощущаю её энергию. Это придаёт мне сил.

– Была ли постановка в вашей жизни, которую не принял зритель?

– Да, это был драматический спектакль «Человек и джентльмен». Не пошёл он у нас, люди не оценили. А мы отдали много сил. И когда в премьеру ушло 140 человек, после спектакля я шёл до дома пешком. Шёл и злился. Но потом понял: это тоже опыт. А если хочется что-то попробовать не в формате, то лучше пробовать дома.

– А та, после которой вы проснулись знаменитым?

– Кстати, после «Рока» у меня прилично прибавилось подписчиков в соцсетях, не боты, живые люди (улыбается). Казалось бы, тяжёлый спектакль, герой умирает, всё мрачно… Но труппа очень мощная, балет наш работает круто. И успех большущий. А после «Дубровского» стали узнавать на детских площадках. Популярность – это круто, но прежде всего для меня это работа. К театру я так отношусь. И даже на репетициях не умею делать что-то «в полноги».

– Если б не нынешняя профессия, кем ещё мечтали стать?

– Мечтал быть футболистом. А ещё люблю экономику, инвестиции. Интересует уже много лет политика, история и география. С детства не любил литературу, тройка у меня (Зоя Михайловна, привет!). Как можно читать такие серьёзные произведения в школе? Достоевского заставлять читать в школе – это и есть преступление, а для детей – самое настоящее наказание. Литература в 7-м классе – это как ребёнка в 16 лет привести на оперу.

– А как, кстати, привести?

– Готовьте детей заранее, потихоньку. Учитывайте возраст. Изучайте спектакль по литературе, чтоб ребята потом могли узнать героев на сцене. Я так всегда дочку вожу, заранее рассказав и показав что-то. И вот в шесть лет она уже смогла даже высидеть взрослый спектакль «Кентервильское привидение». А если не нравится юному театралу – уводите, нельзя заставлять досиживать. И уж тем более говорить: «Ты ничего не понимаешь». А ему просто не понравилось, это совсем другое. Бывает детям громко в театрах. Тогда лучше не садиться в партер, а попробовать занять место в амфитеатре.

– Какие роли приносят вам наибольшее удовольствие?

– Их несколько. Это Валентин («Рок»), Бабс Баберлей («Charley & его тётя») и Марчелло («Страсти святого Микаэля»). Эти роли очень многогранны, в них есть что играть. А ближе всех по духу мне Дубровский.

– Кого бы ещё хотелось сыграть?

– Вообще, золотое время для актёра 25-35 лет. В это время надо наиграться. Я бы с удовольствием сыграл Остапа Бендера, Иуду или Иисуса Христа, Призрака из «Призрака оперы». А ещё мне давно намекают на сольный концерт в нашем театре. Но это должно быть что-то интересное, со смыслом. Нет времени пока. И, наверное, хотел бы спеть на Кремлёвской площади. На главной площади своей страны.

Театр – это сказка. Давайте мы эту сказку будем дарить детям. А время покажет, могут они жить без театра или нет. Нужно дать им этот шанс. Находите время для театра.

Анна Тимощук.