Александр Заковряшин выжил и вышел, проведя в аварийной шахте в опасных условиях больше суток. Фото пресс-службы ГУ МЧС по Кемеровской области.
Русский характер и вера в чудо: этот человек из шахты «Листвяжной» выбрался… на вторые сутки после взрыва!
Катастрофа на шахте в Белове была 25 ноября. В 8.52 утра звонок – о взрыве метано-воздушной смеси – взорвал тишину и вызвал горноспасателей. И как началась поисково-спасательная операция, и появился и рос трагический список погибших. И в нём – вот уж на то время итог, 52 человека (шахтёры, горноспасатели). И дымящаяся шахта «Листвяжная» опустела и на время закрылась…
А наступил второй день аварии, и вдруг! Из шахты вышел… ЖИВОЙ!
…Он пробыл в мире мёртвых больше суток – на глубине 250 м, с «марсианской» после взрыва атмосферой, но выжил.
…Он пробыл в списке погибших и среди фотографий с траурной лентой 25 с лишним часов. Но, как всё-таки вышел, напротив фамилии появилось лучшее в мире слово «ЖИВ» – потрясённым, радостным, чьим-то «ахнувшим» почерком.
…И он был чёрен от угольной пыли и слаб (когда уж наверху понесли его на носилках, и мы все, как эта весть и съёмка о невероятно как Выжившем полетели по миру, и мы – переживали, боялись, вдруг отданная шахтой последняя жизнь оборвётся). Но он – выдержал.
И его фамилию запомнила вся страна:
– Горноспасатель-врач Заковряшин.
И его подвиг – это готовый сюжет для мирового кино – об упрямом, непокорённом, несдавшемся даже самым чрезвычайным и убийственным обстоятельствам русском, которое наверняка когда-нибудь снимут.
…Но давайте по порядку. В два часа пятнадцать минут после полудня, 25-го, в четверг, в первый день катастрофы, 51-летний врач-горноспасатель Александр Заковряшин ещё только-только спустился с товарищами из новокузнецкого отряда в аварийную шахту. И зашагал в Историю…
И, конечно, ни он, ни товарищи, даже в их рисковой профессии, не знали, что впереди. Они, горноспасатели, просто выехали на вызов на «Листвяжную», затолкав в холодильник «отрядный» горячий недоваренный борщ. И, прибыв в помощь другим отрядам, спустились СПАСАТЬ ЛЮДЕЙ…
…И на «Листвяжной» им достался один из самых сложных маршрутов – к эпицентру взрыва – с разведкой, к находящейся там без вести пропавшей одной из групп горняков – чтобы найти. И они шли много часов по воде и завалам, и долго без дыхательных аппаратов, и в конце в них. И, как позже мне не раз рассказывали, им выпало новое страшное, впервые встреченное за годы испытание. Окись углерода (угарный газ) в конце оказалась такой концентрации, что там, почти на месте взрыва, начала убивать даже через одежду, кожу, глаза мгновенно.
И когда разведка, метрах в четырёхстах от эпицентра, развернулась, взяв последние зашкаливавшие пробы воздуха, поняв, что дальше уже не пройти. И тут.
– Старший упал первым.
– И мы, теряя сознание, начали друг за другом валиться.
– Особенно в конвейерном штреке.
– Потому что окись углерода превысила защитные действия наших дыхательных аппаратов, и она уже травила вообще через всё.
– У нас датчики на приборах погорели. Там было… Метров за сто до точки, допустим, 7 процентов окиси углерода, а подошли – уже 15-20.
– Когда первому стало плохо, мы начали его откачивать. Два медика с нами были, один – Заковряшин, они реанимацию проводили.
– Он адреналин ввёл, раз, второй, третий, четвёртый.
– Я медику помогал.
– Но всё, фатально, медики констатировали смерть помощника командира.
– А как вообще в итоге мы вышли? Смотрели друг за другом. Кому становилось плохо – поднимали, держали, помогали. У нас есть такая кнопка аварийного клапана, друг другу её нажимали, чтобы увеличить подачу кислорода.
– А была ещё кризисная ситуация – подошёл к концу запас кислорода…
…Но опыт и везение помогли – горноспасатели уже вышли в туннель на встречный свежий ветер. И это был им, в пути ещё не раз сделавшим замеры по кислороду, и метану, и СО, и, наконец, снявшим дыхательные аппараты, шанс – дышать, и это был курс – на выход.
А когда они, ещё только-только из загазованного ада выбравшись, собрались, стали снимать друг за другом дыхательные аппараты, стали осматриваться, поняли: вышли не все. (В том числе без помощника командира взвода Заковряшина).
…И так, с боевыми потерями и тоже для тех, кто наверху, уже пропавшие, уже почти считавшиеся погибшими, они вышли из шахты, в продолжавшийся снегопад, примерно в 3.30, в ночь на 26-е.
– А как пропал врач Заковряшин? И где? Был же он в общей точке того разворота?
– Был. Но никто не видел, как потерялся, и в числе последних, при развороте, не было. Может, он впереди оттуда пошёл и сразу куда-то свернул, не понимая уже куда, и уже ослабев, и отключаясь, он же так же сильно, как и все, уж отравленным был…
Сеанс видеосвязи с Александром Заковряшиным из реанимационной палаты. Он говорит: «Спасибо, чувствую себя сегодня лучше…»
Мужество
А что он увидел, услышал, испытал, очнувшись, поняв, что, похоже, остался в шахте один?…
…Со слов ленинск-кузнецких медиков из Центра охраны здоровья шахтёров, куда Заковряшина привезли, как подняли наверх, с «Листвяжной», с отравлением окисью углерода, с переохлаждением…, Александр рассказывал, что терял сознание, уже один на шахте оставшись, и не раз.
Позже, в кемеровской облбольнице скорой медпомощи имени Подгорбунского, уже чувствуя себя получше, рассказал медикам и журналистам, как смог выжить (в волнении чуть растягивая согласные)…
И выживал он, как оказалось, не так, как гудела, предполагала молва в первые дни, мол, смог-де продержаться больше суток в ядовитом воздухе, бродя по аварийной шахте, поднимая неиспользованные «самоспасатели», брал их у погибших шахтёров (а это шахтёрские аппараты, чтобы дышать, они хоть и с коротким сроком действия по сравнению с дыхательными 4-часовыми аппаратами ВГСО, но в сумме и они – во спасение)… Но нет, на деле всё оказалось не так. А с Заковряшиным произошло ещё большее чудо.
– … получается, попал на с-с-свежую струю, и там была возможность отлежаться, – пояснил Александр по видеосвязи из реанимации. – Потом уже выходил с-с… (сам. – Авт.) на-гора. И там меня уже встретили ребята с-с-с кемеровского отряда…
А было ли ему страшно внизу, одному?
– …с-страх у человека всегда будет… при… экстренных ситуациях. От этого человеку не отделаться никогда.
…Но что он увидел, услышал, испытал, очнувшись, поняв уже окончательно, что в шахте – один?.. Товарищи по отряду, уже тоже поговорившие с Заковряшиным, ответили так, попросив меня обязательно подчеркнуть, что это лишь версия. И они начали с того, что, скорее всего, «…зашёл не в ту выработку, уже слабея, качаясь, отключаясь, там его подсвежило и вырубило». А очнулся – и нигде никого нет.
…И тишина вокруг него была абсолютной. Никакого признака жизни. Видимость – на нуле, одна чернота, ни пятнышка света, особо желанного – приближавшегося бы, означавшего бы, что ищут его, за ним идут. А поднял голову и с трудом встал, и поймал воздух, благословенное течение, бьющее прямо в лицо. И зашагав так, нашёл его, течение, самую силу. А вот это и есть свежая струя и самый нужный туннель. (Поясню для не шахтёров: в шахте для работы нужен воздух, его качают вниз с поверхности. И пойти по свежей струе, по туннелю в шахте, да чтоб она бы – била в лицо, значит, прийти к её первоисточнику, к стволу (вертикальному сооружению), к вентиляции. А там и выход – наверх из шахты. Хотя, уточняют шахтёры, в шахте есть и струя другая, и по ней можно… и к месту беды вдруг выйти, погибнуть.– Авт.)
– И схемы горных выработок Александр здесь не знал. Но большой опыт вместе с чудом его и спасли… Он пошёл методом тыка, где ходил – неизвестно. Но вышел, видать, – там пошла такая запоминающаяся выработка, по которой мы спускались с самого начала. Понял, в ней осмотревшись, её изучив, где вентиляционный ствол. Свежая струя воздуха ему – ориентир – подсказала, дошёл до ствола. Но… там включён аварийный режим…
– То есть увеличена скорость подачи воздуха. И в связи с таким режимом двери заблокированы. Ты их никак не откроешь.
– Поэтому стучался, кричал. Ничего. Его в гуле не было слышно. И не знаем, сколько там ждал. Не дождался, пошёл вниз. Там энергопоезд, вагончики, посидел…
– Опять же вырубаясь, ещё больше слабея.
– Нет, там был дизелевоз, помните, стоял меж двух вентиляционных стволов. Нам после аварии шахтёры ещё рассказали, парень с дизелевоза должен был везти материал, а дизелевоз сломался. И это спасло рабочему жизнь. Он занялся ремонтом дизелевоза. А если бы поехал без задержек, оказался бы прямо во взрыве…
А дальше Заковряшин, придя в себя – наверняка на сиденье вагончика, предполагают товарищи и «строят» последний его марш-бросок, вернулся немного назад, пошёл к выходу из шахты – уже через другой ствол. И это километров пять. И тяжело, там и здоровому – большой уклон. Но он не сдался. И даже, говорят в отряде, мог бы выйти из шахты сам, если б не встретил спасателей. Он такой, волевой, а ещё, конечно, был у него в те часы такой подъём веры и ожидания завершения пути. Знал: идёт верно.
…И не только в народе, в Кузбассе, где в каждой шахтовой катастрофе исторически свои уникальные примеры выдержки, но и в МЧС России историю спасшегося Заковряшина назвали чудом. Таких случаев раньше не было.
Хотя нет, были – в общей истории России. На их примерах мужества – выросло поколение нашего горноспасателя-врача-героя. И они, дай бог, не будут забыты следующими поколениями. Это богатыри старой Руси, первопроходцы и первостроители, герои Отечественной войны 1812 года и Великой Отечественной, Юрий Гагарин и Алексей Леонов, великие и просто самые обычные люди, просто сами перед собой ответственные за Родину, за Дело, за Семью.
Не один!
Александр Заковряшин в больнице. Здоровья ему желают, пишут, просят передать люди из разных регионов России.
– Боженька с ним, – говорят про чудом спасшегося Александра в шахте новокузнецкие врачи, друзья с «гражданки». – Мы, когда авария случилась, увидели фамилию Александра Анатольевича в списке шестерых погибших горноспасателей, представленных к ордену Мужества. Он действительно такой – ответственный, умный, по жизни не сдающийся… И от вести, что Заковряшин погиб, полдня плакали все… А решили его помянуть и… что-то внутри останавливало. Кто-то первым сказал: «Рано хороним. Он выйдет!» Другой, третий: «Он жив». И все разом заговорили, что чувствуют: Заковряшин жив, борется за жизнь, хоть это и казалось фантастикой. И слова и чувства наши оказались пророческими. Наш доктор вышел из шахты, и для нас он – герой. И это боженька помог ему…
