Город узнал о подвиге лётчиков и отведённой угрозе 20 с лишним лет спустя…
…Сергея Толмачева, молодого лётчика, парня из Киселёвска, в конце 1970-х пригласили в отряд космонавтов.
– Нет, – отказался он, – я нужен здесь – на Земле.
Словно знал: пройдёт немного времени и именно от него, замкомполка, в небе на северо-западе России, в отказавшем самолёте «СУ-24», 10 июня 1998-го будет зависеть судьба людей внизу. Что он, военлёт, подполковник Толмачев и штурман его, майор Писарьков, уведут проблемный самолёт от домов подальше, направят в поле.
Там с тех пор остался, в память о погибшем экипаже, обломок крыла.
А маленький город Остров (на Псковщине), за которым упал самолёт, ничего не знал, жил и живёт дальше под смех детей, под колокольный звон старинных храмов. И нынче там такая же запоздалая зябкая весна, как у нас…
Он был летчиком-асом… Фото из архива.
Остров судьбы
Галина Гильмутдинова (поисковик из Киселёвска, её отряд известен по Всероссийской «Вахте Памяти», до сих пор выросшие школьники ведут с нею, с командиром, теперь архивные поиски пропавших без вести бойцов Великой Отечественной) год назад отодвинула из-за пандемии дело, с которого её долгая поисковая судьба вообще начиналась.
Лётчик-земляк Сергей Толмачев погиб в 1998-м… И, увидев о нём тогда некролог, Галина Александровна, ещё с ребятами из гимназии № 1 Киселёвска, стала собирать воспоминания о нём – родных, друзей, одноклассников, учителей. Потом благодаря ей открылся мемориальный уголок в родной 27-й школе Сергея. И дальше шли годы, и добрых слов и воспоминаний продолжало прибывать… И так, набралась большая папка… А сын погибшего лётчика от себя, от мамы, сестры… позвал в гости, в Калининград, чтобы принять папку в семейный архив. Но уже закрывались границы регионов из-за ковида…
И вот, наконец, жизнь начинает входить в берега… И мы с Галиной Александровной и с сестрой погибшего лётчика – Алевтиной Ивановной Гавриловой – листаем записи, считай, в последний раз. Скоро они уедут в семью и уже там «зазвучат» дорогими голосами родины и Памяти…
– А горе…, годы прошли, оно меньше не стало, – идёт за платком, заплакав и понимая, что слёз не сдержать, Алевтина Ивановна. – Наш Сергей мог бы стать отличным хирургом или радиотехником. А стал военным лётчиком. И теперь я, с годами, знаю: он стремился всё успеть и многим помочь, он торопился жить, словно предчувствовал свою жизнь, такую короткую…
–А в то лето 1998-го мы ждали, Сергей скоро приедет в отпуск с семьей в Киселёвск… И шло моё обычное дежурство в здравпункте на шахте (Алевтина Ивановна – медик. – Авт.), обычным фоном работал «динамик», я и не прислушивалась… Как вдруг… Сообщили: разбился военный самолёт, погибли лётчики. Без фамилий. Но стало не по себе… Дальше, следующего выпуска новостей, я еле дождалась. Сообщили: Толмачев, Писарьков. Муж дома по телевизору тоже услышал, примчался: «Аля…» – «Я уже знаю…» Истерики не было. Были боль и ещё больше страх за наших маму с папой, оба – участники войны, мы у них дети поздние, мама давно не ходит, отец тоже слаб, как мне им о гибели Серёжи сказать?
…Сестра погибшего Сергея Толмачева с мужем, со старшим сыном полетела в Калининград на похороны. Оттуда, в гарнизон, их переправили военным самолётом при страшном шторме, еле приземлились. И сестра всю дорогу думала о Сергее – что с ним случилось в полёте?… А приехали, оказалось – есть время до похорон. И невестка, Наталья, вдова погибшего лётчика Толмачева, плакала, рассказывала, как первой и что узнала она…
…Это был не Сергея полёт, не он должен был лететь, а командир, но командир заболел, и задачу – перегнать самолёт с Балтийского моря к Черному – поставили Толмачеву.
– И пришёл Сергей накануне вылета поздно вечером, в 23.30, уставший, сказал, что готовил документы на перегон, – пересказывает слова Натальи Алевтина Ивановна. – И как-то не хотелось ему лететь, хотя он любил летать. Утром, вспоминала Наталья, Сергей встал не в настроении. Завтракать не стал. В 9 собрался, взял сумку. Через 2-3 дня он должен был вернуться на транспортном самолёте. Был очень спокоен, они простились, он ушёл на аэродром… Наталья ещё вспоминала: вышла на балкон его проводить. И – он никогда раньше не оглядывался, а тут повернулся, помахал ей рукой… Словно почувствовал – не увидятся…
Перед вылетом… Фото из архива.
А в 11 часов Наталья на работе, на аэродроме, услышала шум. Вышла…
– Услышала разговоры: с радара исчез самолёт. Должны были лететь 7 экипажей, но дали коридор в час и полетели тройками… – помнит слова её наизусть Алевтина Ивановна. – Наташа позвонила на КП: «Кто первый полетел?» – «Ваша фамилия?» – «Толмачева». В трубке молчание, потом: «Первым Сергей Иванович полетел»… В коридоре ребята-лётчики успокоили ещё её, сказав, что, вроде, катапультировались. И она стала молиться: «Господи, хоть какой, лишь бы живой…»
Минут через тридцать подъехали две машины, вышли замполит, врач и ещё кто-то, зашли к Наташе в лабораторию: «Самолет потерпел крушение, Ваш муж Сергей Иванович погиб».
…А как именно?
– «При заходе на посадку…», «В баках было слишком много горючего, и командир попросил разрешения сделать несколько кругов…» и «… произошёл отказ двигателя». И они в тот момент были – кабиной вниз… «Самолёт был в полувертикальном состоянии, его начало закручивать…», – приводит по крупицам собранные сведения Галина Гильмутдинова. – Они прекрасно понимали, и Сергей Толмачев, и Виктор Писарьков, это последние минуты их жизни… Но главной их задачей было, как я понимаю, оттянуть самолёт от города…
– Ещё в молодости, сразу после лётного училища, Сергей смог спасти самолёт, тоже в экстремальных условиях. Не разбил и сам уцелел. Хотя мог бы сразу катапультироваться, – вспоминает Алевтина Ивановна. – Он тогда за спасённый самолёт первую награду свою получил… А к 1998 году Сергей уж давно был лётчиком-асом. И сделал, на последней посадке, всё по-максимуму…
…По хранимым в папке записям Натальи, вдовы лётчика Толмачева, на пятой годовщине на кладбище, у могилы Сергея, уходя последней, она спросила его лучшего друга: «Могли ли они спастись?» Ответил: «Сергей действовал по ситуации. В то время он не думал о своём спасении, а думал о спасении людей и машины. Видимо, понял, отдал приказ штурману катапультироваться, но высота была небольшой, времени в обрез, и даже если бы он выполнил приказ, в живых не остался бы, вошёл в землю»… И очевидцы рассказывали практически то же. И что видели искру, что-то отлетело от самолёта. По предположению, стабилизатор. А без него самолёт неуправляемый…
Еще в 1970-х, только после летного училища, он совершил свой первый подвиг — спас отказавший самолет и посадил его в казахской степи… Фото из архива.
«Жертв среди жителей нет…»
Жители Острова на звонки «Кузбасса», на вопрос, что город помнит об авиакатастрофе 10.06.1998 г., об экипаже, уведшем самолёт от домов, одни переспрашивали: «Точно не учения? Точно у нас?» И просили передать родным героев спасибо.
Другие начинали анализировать, с какой стороны заход на посадку и т.д., и что городские дома и без того далеко от аэродрома и угрозы им быть не должно…
– Но самолёт шёл на бешеной скорости, махом беря большие расстояния, – подчёркивает Галина Гильмутдинова, итожа собранную за годы информацию. – И даже, может быть, экипаж спас жителей не только Острова…
– Чёткий расчёт убедил их в том, – считает и Даша Донцова, участница поисковой группы Гильмутдиновой, – …что неуправляемый самолёт упадёт на землю и тогда их спасённые жизни не будут стоить ни-че-го. Они не смогли поставить знак равенства между двумя своими жизнями и жизнями сотен, а может быть, тысяч людей…
…Сергей Толмачев часто говорил. С детства. И чем старше, тем чаще. Всё чётче с годами формулируя то, что всегда знало его сердце: «Делайте людям добро, пока вы живёте…»
…На его похоронах вместе с военными было много незнакомых гражданских. Одна бабушка поклонилась, встала на колени у гроба. Она не успела сказать спасибо при жизни за помощь – депутату Толмачеву. И пришла сказать после смерти.
На примере подвига летчика Сергея Толмачева под Псковом выросло уже несколько поколений школьников Киселевска.. Фото из архива.
О главном
Выбор или инструкция?
Мы, многие, – всё еще советские люди, в СССР прошли наше детство, юность, там – наши молодые родители и первые наши мечты… И те песни – по-прежнему с нами. Особенно «Огромное небо – одно на двоих…», её пела Эдита Пьеха, её авторы – Оскар Фельцман, Роберт Рождественский.
– Песня была написана по поводу реального эпизода (произошедшего 06.04.1966 г., это подвиг Бориса Капустина и Юрия Янова. – Авт.), когда отказали двигатели и надо бы было экипажу прыгать, но… Это случилось над Берлином. И самолёт тогда упал бы в густонаселённой части города. Но наш экипаж «дотащил» самолёт за город, направил его в озеро, и погиб… После известно несколько подобных подвигов. Но точной цифры нет. Информация закрыта, – говорит Александр Матвеев, старший преподаватель СФУ (Красноярск).
– А такое решение – это всегда личный выбор или действие по инструкции?
– По инструкции – прыгать. Инструкция написана для нештатной ситуации вообще. А дальше – уже с учётом условий – экипаж сам принимает решение.
– А какой может быть размах разрушений, если самолёт падает на город?
– Смотря куда. У нас махонькая «аэрокобра», по сравнению с современными самолётами, однажды упала. А там посёлок, лесосклад, штабеля заготовленного леса, тут же, на территории, ребятишки стояли на крыльце, смотрели… Могло быть ужас сколько огня. Но самолёт попал в единственную «дыру», где узкоколейка, сам разобрался в лоскуты, лётчик вдребезги, но посёлок и жители целы… А над Берлином самолёт – в любое здание мог рухнуть, и ещё керосина десятки тонн расплескалось бы…
– А мог, в 1998-м, экипаж Толмачева всё же спастись?
– Об этом эпизоде я не слышал. При отказе двигателя, если есть достаточные высота и скорость, самолёт какое-то время управляется. Видимо, всё уже было плохо…