Во время новогодних гуляний самое время вспомнить о том, а как раньше наши предки отмечали разные праздники. Именно такой экскурс в историю провел журналист и краевед, научный сотрудник музея-заповедника «Красная горка» Владимир Сухацкий, прочитавший открытую лекцию в Кемеровском областном краеведческом музее. В рамках проекта «К 300-летию Кузбасса: взгляд в историю» предлагаем ее читателям в кратком изложении.
Царство труда против Царства Божьего
Рассказ Владимира Сухацкого касался в основном периода начала XX века, когда зажиточное село Щеглово превратилось в город Щегловск (затем Кемерово).
Начиналась эпоха строительства социализма в нашей стране. Уже в 1918 году шахтеры, коксохимики отмечали День интернационала 1 мая. Но многие праздники в то время были еще религиозными (в 1918-1920 годах более 90% людей были верующими). Однако в 1920-м ситуация начинает меняться, когда в Щегловск вернулись большевики. У них были свои праздники, обычаи и ритуалы. И в определенный период у нас соседствовали светские и религиозные, народные праздники.
Верующие еще свободно отмечали Страстную субботу, Пасху, Троицу, Духов день, Преображение Господне, Успение Пресвятой Богородицы, Рождество… Эти дни были еще нерабочими, и отмечались праздники гораздо более массово, чем большевистские. В одночасье запретить их было нельзя.
В числе новых традиций появились День «Кровавое воскресенье» в память о погибших 9 января 1905 года (с переходом в 1918-м на Грегорианский календарь, эту дату стали отмечать 22 января), День низвержения самодержавия 12 марта, День Парижской коммуны 18 марта, День интернационала 1 мая, День пролетарской революции 7 ноября. Это всё были нерабочие дни.
Со временем одни праздничные даты становились рабочими днями, другие – наоборот, выходными. Например, в 1928 году люди не работали 22 января, а в 1952-м этот день стал будним. Обратная ситуация с 8 марта: поначалу Международный день работниц был рабочим, только с 1965 года люди в нашей стране в этот день стали отдыхать.
Постепенно религиозных праздников становилось меньше, а коммунистических – больше. В 1930 году уже абсолютно все религиозные праздники у нас стали рабочими днями. Только два дня в советском календаре оставались неизменными: 1 мая и 7 ноября.
К слову, улица под названием «Первомайская площадь» располагалась недалеко от конторы Копикуза. Именно здесь праздник, День интернационала, отмечали рабочие Автономной индустриальной колонии, которые и придумали название улицы. В то время в Щегловске работало много иностранцев. Чем не интернационал? 1 мая они очень почитали и считали более важным, чем день Октябрьской революции.
Изначально новые праздники должны были заменить церковные. Вместо крестных ходов стали появляться демонстрации трудящихся, женщины надевали красные косынки и вплетали в волосы красные ленты… Широко использовались сосновые и еловые ветки, из которых плели гирлянды, венки: ими украшали фасады, трибуны. Потом стали брать алые гвоздики, бумажные цветы. Вместо креста большевики использовали свой собственный символ – перекрещенные серп и молот. Были и свои лозунги, к примеру, «Живи и работай, выводи из неволи мировой пролетариат», «Да здравствует царство труда!»
Иногда религиозные праздники и большевистские совпадали, как это произошло в 1926 году, когда Пасха совпала с Первомаем. Тут большевики всполошились. Прокопьевские коммунисты, к примеру, приняли решение отвлечь рабочих от церковного праздника и устроить массовые зрелища, маевки, провести экскурсии и прогулки с развлечениями, чаепития на воздухе… Такое соседство праздников продолжалось до 1929 года. Сталин, которому хотелось, чтобы люди только работали, решил отменить само слово «праздник». Стали называть эти даты революционными днями. Пасхи, понятно, не могли считаться революционными днями. В итоге даже вполне нейтральный Новый год стал рабочим днем.
«Идеологическая» торговля дефицитом
Оставив в календаре только революционные дни, власть задумалась о сопутствующих мероприятиях. Стали проводить ярмарки – предпраздничную торговлю.
В советской стране продуктов часто не хватало, их приобретали по карточкам или по талонам. И вот появляется такая практика, как предпраздничная торговля дефицитными товарами. Дефицитом могло быть всё: колбаса, обувь, одежда и другое. Объявления об этих продажах публиковали газеты. С помощью товарного дефицита приучали граждан любить советскую власть. Люди ждали праздник, так как на прилавки «выкидывали» колбасу, шпроты, мандарины, шоколадные конфеты.
Вместе с появлением новых праздников возникло и моральное, и материальное поощрение к празднику: грамоты, подарки, путевки в дома отдыха и тому подобное. Самым ценным подарком считался отрез шерстяной ткани на костюм или пара башмаков. Только передовикам производств вручали такие подарки либо к революционным, либо к отраслевым праздникам.
Со временем люди перестали отмечать религиозные праздники, за исключением Пасхи и Родительского дня – яйца по-прежнему красили все. Да и Родительский день почитался больше в силу народной традиции.
«Кровавое воскресенье» — это праздник! Из материалов презентации В.Сухацкого.
Красные обряды
Помимо праздников существовали и необычные красные революционные обряды – как часть советской идеологии и культуры.
Октябрины – этот обряд был очень популярен не только у кемеровской молодежи, но и по всей стране. Это что-то вроде крестин, наречение имени. Выглядело это так: молодые родители с младенцем в сопровождении отряда пионеров и комсомольцев со знаменами направлялись в клуб, профком, партком. Там ребенка, обернув его в красную пеленку, осеняли большой красной звездой (другое название этого обряда – Звездины). Потом произносили пламенную речь, пели революционную песню, после чего ребенку давали имя. Чаще оно представляло собой аббревиатуру: Владлен (Владимир Ленин), Ким (Коммунистический интернационал молодежи), Марлен (Маркс, Ленин), Дотнара (дочь трудового народа), Рэма (революция, электричество, мир). В 1933-1934 годах популярными именами стали Догнат и Перегнат (кемеровские шахтеры тогда выступили с почином догнать и перегнать Рурский бассейн). К слову, могли и девочек назвать такими именами.
Проводились и красные свадьбы, когда вместо фаты у невесты была красная косынка. Достойным подарком молодоженам считалось подарить томик Ленина, Маркса. А красные похороны сопровождались митингами.
Желание новой власти перевоспитать людей доходило до абсурда. Так, на Коксохиме, к примеру, передовой бригаде вручали переходящее красное знамя, а отстающей – знамя из рогожи. Людей выставляли на посмешище, унижали и оскорбляли.
Но и это было еще можно пережить. Особой была борьба с прогульщиками, которым устраивали «похороны». Недалеко от проходной сооружался холмик с табличкой, на которой было написано имя конкретного человека, на могилке лежали венки, цветочки…
Не избежал влияния нового времени и Новый год. Об истории его празднования «Кузбасс» ранее уже рассказывал. Отметим только, что колонисты (АИК) никак не могли взять в толк, почему большевики запрещают ставить елку. Для них праздник был давно светским. Есть воспоминания о том, как они все равно тайком устанавливали елки, а потом наглухо закрывали ставни и шторы. В Кемерове борьбой с религией занимался горком «Союза воинствующих безбожников», они могли зайти и конфисковать елку, а вместе с ней харчи и водку. Не исключено, что рейды по выявлению елок – это была местная инициатива… Известно, что в Горках у Ленина даже в 1924 году проводились рождественские елки для детей. А когда в 1927 году Рождество было вычеркнуто из официальных праздников, елка стала фигурировать как буржуазный пережиток: считалось, что с нее начинается религиозность детей.
Яства на столе
С 1929-го по 1935 год в стране были введены продовольственные карточки, и уже не было таких роскошных угощений, как до революции, когда на стол могли выставлять до 12 блюд по числу апостолов. В советские годы и винегрет-то был роскошью. Мясные блюда были на столе только у тех, кто держал скотину. Так, в 1940 году на учете в горисполкоме значилось пять тысяч коров. Деликатесом была даже конская колбаса, состоящая в основном из требухи, которую в народе называли «Маруся отравилась» (слова из популярной тогда песни). Водки пили мало, больше – самогон и медовуху… После застолья молодежь шла кататься с горок. Популярным был спуск на набережной Томи (у нынешней «Орбиты»).
Трудно сказать, почему в канун 1936 года Сталин разрешил устанавливать елки. Они уже назывались новогодними, а не рождественскими. Рекомендовано было проводить елочные праздники коллективно. Отметим, до революции это был семейный праздник.
В это же время вернулись маскарады, Дед Мороз, появилась Снегурочка. К примеру, в 1940 году Дед Мороз на елке в кемеровском клубе ГРЭС не только поздравил людей с Новым годом, но и рассказал о производственных успехах. Подобные выступления были в порядке вещей. Считалось, что речь Деда Мороза должна заряжать трудящихся оптимизмом.
Еще одна из традиций – производственный Новый год, который отмечали шахтеры, выполнив досрочно годовой план. И тогда они устанавливали елку в своем административно-бытовом комбинате.
В заключение необходимо отметить, что у каждого времени есть свои праздники; только одни живут веками, а надуманные, идеологические имеют короткую историю.