Новые факты о художнике Владимире Вучичевиче-Сибирском: найдено фото и подробности жизни красавицы, с которой больше ста лет назад он написал «Венеру».
Портрет, про который в начале XX века говорили современники, исчез. И о модели, вдохновившей Владимира Дмитриевича, было известно крайне мало. Ее звали Анной Дьяковой, она любила и была любима, но недолго…
И, казалось, эта веха из жизни художника, трагически погибшего в 1919-м, канула без следа. Но новый век плюс современные технологии помогли приоткрыть завесу тайны над «Венерой». И Наталье Артюховой, краеведу из поселка Зеленогорского, автору книги «Хроники рода Вучичевичей», много лет по крупицам восстанавливающей историю жизни и творчества художника, на днях пришло неожиданное письмо. В него было вложено… фото той самой «Венеры», только уже в годах! И так история портрета обрела новые черты и подробности.
Вместе
А начиналась линия «Венеры» и художника так.
В один из дней 1894 года из села Печенского привезли в Харьков 9-летнюю Аню. Устроили на работу нянькой. И большой город с экипажами, дома с балконами, железнодорожный вокзал в стиле царицыного дворца с высоченными расписными сводами и торжественными колоннами, – всё это стало для нее потрясением.
Анна еще не знала, что ее, девчушку из бедной многодетной семьи (и наверняка из бывших крепостных), ждет особенная судьба. Встреча с дворянином, потомком черногорских воевод, и любовь с первого взгляда, и путешествие с ним на край света, и разлука, а потом всю оставшуюся жизнь – воспоминания об этом удивительном человеке…
– Как и когда подросшая Анна попала из нянек в мастерскую художника Евгения Вучичевича, младшего брата будущего Вучичевича-Сибирского, неизвестно. Она была принята в прислуги – прибираться в мастерской. И для нее в начале работы было шоком, что в мастерскую приходят натурщицы… Она даже думала бросить эту работу. А потом поняла: художнику нужна обнаженная натура для живописи, он порядочный, строгий, застенчивый, душевный человек, – рассказывает Наталья. – И работать прислугой при художественной мастерской Евгения Вучичевича Анна осталась.
И именно там, в Харькове, в мастерской младшего брата, Владимир ее и встретил.
Он приехал с выставки, где его пейзаж получил одну из первых премий, и был, конечно, на счастливом подъеме. И, увидев Анну, воскликнул: «Да это же крестьянская Венера!» Сказал, что хочет написать с нее портрет…
Ей было тогда 15. Вскоре они стали друзьями. И в 1900-м Владимир позвал Анну с собой в Сибирь, решил туда поехать за вдохновением. Да и понимал уже: из Анны можно «вырастить» спутницу жизни. И оба были уже влюблены…
– Долгое время считалось: старший брат-художник отбил невесту у младшего брата-художника, и была меж братьями из-за девушки ссора. Потому, мол, и уехал старший с Анной куда подальше… Но все собранные факты складываются против этого мифа. Старший брат младшего потом на выставках не раз с собою вел, и семейных уз они не теряли. Да и Анна в 1967-м, в единственном интервью, перед смертью, опровергла легенду о ссоре и сбежавшей невесте…
С гражданской женой Анной Владимир Дмитриевич поселился в Томске. И он позиционировал ее именно как жену, себе ровню. И, построив четырехуровневый (в высоту. – Авт.) дом-дачу, с мастерской и обсерваторией, недалеко от Томска, в селе Богородском, художник с семьей уезжал туда на всё лето. А на зиму они возвращались в Томск, в квартиру с главной мастерской.
И про то, как художник с женой и детьми жил в Богородском, остались воспоминания сельчан. «В прихожей у них висели картины… Барыня любила ездить верхом на лошади, одевалась нарядно, платья носила длинные, широкие, шляпу – с длинной лентой, любо посмотреть…»
И портрет «Венеры» был, хоть и не сразу, не по первому порыву, художником-мужем уже в Сибири написан.
– Портрет запомнили современники. А написан он был уже после первых родов, Анна в 17 лет родила их первую дочь, – поясняет Артюхова. – Скульптор Соловкин тоже вспоминал о том портрете. «Первую жену его (Вучичевича-Сибирского. – Авт.) знал, но мало встречался. Она была брюнеткой, очень интересная. Был с нее написан большой портрет, художник называл его – «Моя Венера»…
Анна родила художнику семерых детей (правда, трое умерли в раннем детстве). И к рождению последнего, Коли, в конце 1910-го, услышала от мужа, что ей с детьми лучше перезимовать на даче. Так они тогда и расстались…
Выстоять!
В хрониках Богородского есть история местной святыни – иконы Божьей Матери Одигитрии. К ней с XVIII века обращались за помощью все, кого накрывала беда. Она спасала хоть в снежной буре, хоть в буре жизни.
Но буря 1917 года, буря революций и потом Гражданской войны, приближалась, никому и ничему не подвластная…
– В 1910-м Вучичевич-Сибирский встретил свое позднее счастье. Он работал в гимназии в Томске учителем рисования, Генриетта Генриховна Гульдман – учительницей немецкого языка, вдова, там же. Умная, близкая ему по духу, влюбленная в искусство… Она и дала выросшему художнику ту поддержку, которая была нужна. И художник полюбил ее… А с Анной расстался мирно, оставил ей дом в Богородском. Анна тоже вскоре вышла замуж, через полгода. Через год – родила…
А художник всей своей новой большой семьей (Анна согласилась отпустить с ним пока на время детей, плюс Генриетта с Владимиром Дмитриевичем растили подкидыша Асю) в 1918-м переехал из Томска жить под Крапивино. Он, пейзажист, галерист, писал в доме на кузбасской заимке картины, наблюдал в телескоп за звездами, собирался открыть школу. Но 25 сентября 1919-го был с женой и тремя детьми зарублен бандитами… Спаслись лишь маленькие Коля и Ася. Но мальчик от нервного потрясения умер в приюте. А Асю в приюте нашла, забрала к себе тетя.
Узнав о трагедии на заимке, Анна тоже приехала в приют, но было уже поздно…
…Изрубленный бандитами художник, возможно, и мог бы выжить, предполагает Артюхова. Но из-за гибели детей и любимой жены он не хотел жить и отказывался от больницы. А когда его без сознания все же туда довезли, – умер.
– Дети для него всегда были даже важнее картин… Еще в 1906-м, возвращаясь с похорон сына Сережи, увидел: пожар, это горела их квартира в Томске. А там – приготовлены картины к выставке. Художник кинулся в огонь, рискуя жизнью, нашел и вынес трехлетнего сына Алешу, а все его картины тогда сгорели, – поясняет Наталья. – Кстати, возможно, именно в том пожаре сгорел и портрет «Венеры». Вряд ли его до того купили. Он же писал картину для себя. Хотя… Он был талантливым и невероятно работоспособным. Только в Сибири им написано больше тысячи картин, нам известна судьба пока лишь пятидесяти…
…После трагедии на заимке у Анны в живых не осталось ни одного ребенка художника. И она с трудом нашла в себе силы, чтобы жить дальше. Об этом на днях рассказало письмо из краеведческого музея, из Мельниково, что под Томском (бывшее Богородское, ставшее Старой Шегаркой, входит в это село).
– Там прочли мою книгу в интернете и материалы уже большой нашей исследовательской группы. И на музей вышел один из моих подписчиков в Сети. Это он переслал мне вопросы из Мельниково. И я, в свою очередь, отправила в музей свои. Так продолжает шириться сбор данных, – продолжает Наталья. – И из Мельниково нам прислали фото Анны, рассказ о ее материнском мужестве, о трагической судьбе следующей ее дочери. И рассказ, что первый этаж от дома-дачи художника, оказывается, стоит до сих пор…